Борис Мегрели - Именем закона. Сборник № 3
— Почему четвертого свидетеля не опросили?
— Герда? Опросили. Он ничего не помнит.
— Связи Орлова установили?
— Все его связи ведут в колонии. Дружки Орлова отбывают сроки.
— А новые связи?
— Он не успел обзавестись ими. Орлова освободили двадцать второго августа. В Москву он прибыл двадцать пятого.
— А двадцать седьмого пошел к Комиссаровой.
— Наколка? Тогда почему, кроме кольца и двадцати пяти рублей, он ничего не взял? На Комиссаровой висела золотая цепочка, на руке кольцо с аметистом, в прихожей новенькая дубленка.
— А он не убивал ее.
— Только ограбил? Непохоже это на ограбление.
— Непохоже. Орлов был у Комиссаровой или до или после ее смерти. В первом случае она добровольно отдала кольцо и деньги, раз Орлов распивал там водку. Во втором — увидев труп, Орлов испугался, что ему припишут убийство, выпил для успокоения водки и дал дёру. Но уходить с пустыми руками ему не хотелось. Он прихватил то, что попалось под руку и можно было положить в карман и не бросалось бы в глаза.
— Кошелек с деньгами лежал в сумке, а следов нет.
— Тогда Комиссарова добровольно отдала деньги и кольцо. Двадцать второе, двадцать пятое и двадцать седьмое августа. Это что-то да значит. Была связь Орлов — Комиссарова. Была. Ты говорил о погибшем брате Комиссаровой. Напомни-ка мне.
— Брат Комиссаровой Алексей Пьяных был отпетым негодяем. Случается, что один из близнецов берет в ущерб другому ум, талант, здоровье…
— Без лирики.
— Пьяных занимался разбоем. Погиб в семнадцать лет; уходя от преследования, спрыгнул с Крымского моста и утонул.
— Тело нашли?
— Нет.
— Ты проверял? Вижу, что не удосужился. Плохо стал работать, Серго. Так нельзя. Знаю, знаю, что устал, не был в отпуске. Я тоже не был в отпуске. В клинику вот не могу лечь. Так нельзя. Как же ты не отработал этот эпизод?! Может быть, сейчас мы не ломали бы голову, а беседовали бы по душам с Орловым.
Самарин был искренне огорчен из-за моей промашки. В общем-то, я старался всегда все проверять. Не мог же я предположить, что Алексей Пьяных воскреснет из мертвых?!
— Сдается мне, ты не готов к беседе с Орловым, — сказал Самарин. — Совсем не готов.
Глава 10Брат Комиссаровой Алексей Пьяных был жив. Нельзя сказать, что он здравствовал, но он был жив. Алексей Пьяных по кличке «Фикса» находился в колонии, отбывая наказание за очередной разбой. Пять раз он приговаривался к различным срокам наказания с того времени, когда он спрыгнул с Крымского моста, пытаясь уйти от преследования. Я понял, почему Надежда Комиссарова убедила Анну Петровну в гибели брата. Но я не мог понять, поддерживала ли она отношения с ним. В многочисленных ответах по телетайпу на наши запросы, вообще в материалах, которые мы получили, не было и намека на это. В одном мы не сомневались: Пьяных следил за жизнью сестры. Мы даже допускали, что он вымогал у нее деньги. Впрочем, в своих предположениях мы заходили слишком далеко.
В колонии бок о бок с Алексеем Пьяных пять лет провел Егор Орлов.
…Орлов забивал «козла» во дворе. Играл он азартно, стуча костяшками домино так, будто пытался вбить их в хилую столешницу.
Партия закончилась, и он сгреб со стола десяти- и двадцатикопеечные.
— Дуб, потолковать надо, — наклонившись к нему, сказал я.
Он окинул меня оценивающим взглядом, перешагнул через скамейку, бросил партнерам «выхожу» и неожиданно побежал.
Я хорошо знал планировку двора. В таком же дворе, окруженном огромным домом с арками, мне довелось расследовать двойное убийство. Поэтому я не помчался за Орловым, зная, что он неминуемо окажется у ближайшей арки, где на всякий случай я оставил Хмелева.
Пересекая двор, я глазами искал Орлова. У арки я и увидел его. С ножом в руке он надвигался на Хмелева, а Хмелев, раскинув руки с растопыренными от напряжения пальцами, отступал к стене. Говорил же я ему, чтобы занимался самбо, подумал я, а в другую секунду возникло недоумение: почему он не выхватит пистолет? Наверно, он напрочь забыл о пистолете. Это был первый случай вооруженного нападения на него.
Когда я выбил из руки Орлова нож, Хмелев вспомнил о пистолете.
— Оставь! — сказал я.
— Здравствуйте, Орлов, — сказала Миронова.
— Наше вам, Ксения Владимировна!
— Давно не виделись, а, Орлов?
— Давно, Ксения Владимировна. Соскучились?
— С вами не соскучишься, Егор Иванович. Тактика у вас прежняя? Ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаете?
— Ничегошеньки, Ксения Владимировна. Комиссарову не знаю и в квартире ее никогда не был.
— Тогда перейдем к следующему этапу. Орлов, вам предъявляется заключение дактилоскопической экспертизы о том, что на бутылке из-под водки «Кубанская», стоящей в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое августа сего года на столе в квартире Комиссаровой по адресу Молодежная улица, дом шесть, обнаружены отпечатки пальцев вашей правой руки. Каким образом они там оказались, если вы утверждаете, что никогда там не были?
Орлов долго изучал заключение.
— Это ваше дело докапываться, каким образом, — наконец сказал он. — Не был я там.
— Вам знаком этот гражданин? — Миронова показала Орлову фотографию Алексея Пьяных.
В глазах Орлова появился страх.
— Я не убивал, не убивал, не убивал! — закричал он.
— Без истерик, Орлов.
— Не убивал я! Она была жива!
— В какое время вы были у Комиссаровой?
— В час ночи.
— Долго вы находились в квартире?
— Да две минуты.
— У Комиссаровой кто-нибудь был?
— Да одна она была в квартире.
— Как вы провели время с половины одиннадцатого до часу ночи? — спросил я.
— С половины одиннадцатого? А что было в половине одиннадцатого?
— В половине одиннадцатого вы позвонили в квартиру Комиссаровой. Не так ли?
— Если вы это знаете, то должны знать, что не убивал я!
— Орлов, вы не ответили уже на два вопроса. Знаком ли вам этот гражданин? — Я указал пальцем на фотографию Пьяных. — Второе. Как вы провели время с половины одиннадцатого до часу ночи?
— Это гражданин Алексей Пьяных. С половины одиннадцатого до часу ночи я дожидался ухода гостей Комиссаровой на лестнице рядом с ее квартирой. Довольны?
— Спасибо за четкий ответ. Если вы ответите так же на следующий вопрос, мы сможем перейти к третьему этапу беседы, — сказала Миронова. — С какой целью вы приходили к Комиссаровой?
— Когда? В половине одиннадцатого или в час ночи?
— У вас были разные цели?
— Разные, разные. В половине одиннадцатого я пришел выполнить поручение Фиксы, ну, гражданина Пьяных. Он мне наказал передать привет сестре.
— И больше ничего?
— Нет, больше ничего, кроме привета.
— Вы позвонили в квартиру Комиссаровой в половине одиннадцатого. Комиссарова открыла дверь. А дальше?
— Она сказала, что у нее гости, и велела прийти утром в десять к книжному магазину. Там у них рядом книжный магазин.
— Почему же вы остались?
— Какой резон мне было шастать к ней еще раз? Дай, думаю, дождусь, когда гости умотаются, может, деньгу какую подкинет, пожалеет несчастного. Я ей о братане расскажу, как ему живется-тужится в колонии. Дождался. О братане она слышать не захотела, но меня пожалела и дала сначала двадцать пять рублей, потом, подумав, колечко с дешевеньким камушком. Денег, говорит, в доме больше нет, даже пустой кошелек показала, а колечко, говорит, продай, выручишь, говорит, хоть какие-то деньги. Хлопнул рюмку водки на прощание и ушел себе, благодарный за прием и ласку.
— За что же вас так приласкала Комиссарова? За какие такие красивые глазки? — спросил Хмелев.
— Не за мои красивые глазки, а по доброте своей души, — ответил Орлов.
— Кольцо продали? — спросила Миронова.
— Конечно. На следующий же день. У комиссионного магазина. Неизвестному лицу.
— А теперь, Орлов, расскажите все по порядку. Начните с колонии.
…Рассказ Орлова убедил нас в том, что Алексей Пьяных был отпетым мерзавцем. Он не любил даже мать. Он легко отказался от нее, когда на свидании после его первого ареста Надежда Комиссарова сказала ему: «О матери забудь». Он забыл о ней, за деньги. Зная о привязанности сестры к матери, он шантажировал Комиссарову двадцать три года. Она безропотно давала ему деньги даже в периоды безденежья. Он оставлял ее в покое лишь на время, когда попадал в колонию. Я мог себе представить, как облегченно вздыхала Комиссарова, узнав об очередном аресте Алексея. Уму непостижимо, что сестра может радоваться аресту брата, но здесь был особый случай. Я также мог себе представить, какой ужас охватывал ее, когда Пьяных вновь возникал перед ней…
Орлов вошел в дом на Молодежной ровно в половине одиннадцатого. Он знал от Алексея Пьяных, когда Комиссарова возвращается из театра.
